Главная    |   Библиотека    |   Творчество йогов    |   Ведические максимы    |   Как Голопупенко у цыгана коня купил

Как Голопупенко у цыгана коня купил

Игорь Срибный
Пошел одного разу Голопупенко на ярмарок коня покупать.
Ибо завелося у его с десяток талеров. А куды ж казаку прибыток тратить, как не на коня? Его-то конь – Забияка погиб в бою с крымчаками, а казак без коня – кругом сирота…

Идеть, значить, Голопупенко, а навстречь ему цыган коняку ведеть. Глянул казак, а конь-то боевой. И, видать, совсем недавно в сраженьи побывал, бо хром на две ноги, да и спина вся шаблюками порубанная. Словом, панове, не гож боле конь для битвы.

А только стало вдруг Голопупенке столь жалко того коня, что говорит он цыгану:
- И куды же, добрый человек, ты такого доходягу ведешь?
- Знамо куды, - цыган ответствует, - на мясо дитям.
- А скольки же талеров ты за его отдал, шановный?
- Да нисколько, - цыган плечами пожимает.- Сменял я двух коней гарных на двух похужей, да с доплатою. А этого мне в придачу дали, бо грошей у покупателей не було боле. Тех двух я тож продал, а этого кто же купит? Вот и веду на мясо в табор свой.
- А што, добродию, ежели я тебе за этого бедолагу дам талера?
- Да на што мине твой талер, ежели я сегодня десять выручил? А дети вить есть просят мясцо-то, их талерами не накормишь.

Однако же Голопупенко такой казак был, панове, что никогда не сдавался. Коли уж решил коня заполучить, то все действия предприметь, но свово добьется.

«Э-э, - думает казак, - ежели на деньгах тебя на взял, то на спор возьму. Ибо никогда цыган не признаеть, что казак его в споре победил».

- А што, - молвит, - готов я с тобою об заклад побиться, што вот, скажем, пойдем мы с тобой на речку и обратно воротимся, но коня сего ты так и не напоишь.

- Это как же? – цыган вопрошаеть. – Ты мне помешаешь, чтоль?

- И я тебе мешать не буду, и никто не будеть, а только не выйдеть у тебя коня напоить.
- А спорим, я так понимаю, пан казак, на мово коня? Ежели я не напою его, стало быть, он тебе переходить. Тута все мине понятно. Но вот, ежели напою я коня, и мы сюды же возвернемся, что ты-то мне дашь?

Тут достаеть Голопупенко из-за пояса гаманец невеличкий, да шнурок на ем развязываеть. Ссыпал на ладошку десять талеров срибных, да и показываеть цыгану. Вот, мол, все свои талеры и отдам…

Загорелись глаза у цыгана огнем алчущим. « А давай!» - говорит, и шапкой об землю бьеть.

Пошли они на речку Крынку, что неподалеку протекала. А Голопупенко все цыгану побасенки казацки рассказываеть, думать думки не даеть.

Вскорости дошли они до речки, и цыган едва уже коня в воду чисту да прохладну не завел.

- А постой-ка, брат цыган, - говорит вдруг Голопупенко. – Что же мы без свидетелев-то пошли? Ведь ты, хитрая шельма, скажешь потом, што напоил коня, а я скажу – не напоил. Да так и будем с тобою до скончания века спорить!

- Верно говоришь, пан казак! – встрепенулся цыган. – Верно. Бо и в тебя глаза-то шельмоватые. Ты ведь тож не прочь цыгана бедного обмануть. Пошли за свидетелями!

Воротилися они на шлях, а Голопупенко узду из руки цыгана забираеть и молвит:

- Што жа, брат ты мой, забираю я коня, ибо проспорил ты.

- Это как же так? – глаза цыганьи черные едва из глазниц не выпали. – Это как же я проспорил?

- Ну посуди сам, - терпеливо Голопупенко объясняет. – На речке мы были?
- Были, - говорит цыган.
- А сюды – на шлях воротилися?
- Воротилися…
- А коня ты напоил? – Голопупенко уж и узду на свою руку намотал.
- Нет… - цыган вдруг понимаеть, что обманул его казак самым, что ни есть подлым образом.
- Так мы же… Ты же… - цыган от волнениев жутких уж и дар речи растерял… Ведь не бывало никогда, чтобы казак цыгана вокруг пальца обвел. Скорей, наоборот бывало часто и густо…

- Дак што жа? – казак ответствует, - "мы же, ты же…" Скажи уж честно, что проспорил, да разойдемся каждый по своим делам. Только я с конем пойду, а ты, уж не обессудь, без коня.

Голопупенко развернулся, цыгана так и оставив на шляху с открытым ртом, да и повел коня к реке.

Искупал бедолаху в водах речных, раны его обмыл да чистою холстинкою обтер. А конь вдруг голову свою казаку на плечо положил и так посмотрел… Ну чисто человек глянул…

Да и повел Голопупенко коня в курень свой. А тама уж склянку с жиром медвежьим вынес из хаты, что раны самые тяжелые заживляеть, да раны-то у коня и замазал им. Сенца свежего закинул в ясли, водицы колодезной в корыто залил, соломки подстелил в денник, чтобы, значить, коню помякше было, и пошел спать.

А вот рано-поутру чудо-то и приключилось. Выходит Голопупенко на двор, чтоб по малому делу за угол забежать, да только видит – в деннике вместо клячи полудохлой конь-красавец стоит. Копытом в нетерпении бьеть, да глазом лиловым косит, мол, давай-ка, хозяин в степь пробежимся.
Тут, конешное дело, не удержался казак. Заседлал коня, вскочил в седло, как был, в одних штанах необъятных, да и гикнул по-молодецки…

Матинко ридна!... Да в жизни своей, богатой на стычки и сражения, Голопупенко, потерявший под собою четверых коней, такого аллюру не бачив. Бо конь его не скакал по степу широкому, а летел, земли не касаясь. А когда воротилися на баз, конь вдруг говорит человечьим голосом:

- Гляди же, хозяин. Чую я, что этой ночью нападут враги на курень силою несметною. Ты не бойся. Лишь только зачнут казачки гнуться пред силой тою, скачи смело в самую гущу татар, да срази их хана. Потом порази самых лучших воинов. В третий раз разметай отряд их передовой. А боле судьбу не искушай, бо либо ты погибнешь, либо я паду… Обещай же мне, что не боле трех разов ты в битву пойдешь…

Однако же, так и случилося, как конь сказал. Большая битва произошла ночью… И хоть приготовилися казаки, Голопупенкой предупрежденные: и ловушек нарыли и ежей железных под копыта конски набросали, и тучею стрел татар встретили, а только было их столько, что дрогнули казаки, тесниться к отходу стали.

Вскочил тогда Голопупенко на своего коня, да и врубился в гущу врагов, дорогу себе к шатру ханскому прорубая. И ведь сразил наповал Бидай-хана. И назад к своим прорвался.

И вновь дрогнули казаки под напором татарского войска. И вновь помчался Голопупенко в самую свалку ворога. Да пятерых батыров и свалил в драке.

И в третий раз дрогнули казаки. Помчался Голопупенко сам-один на передовой отряд татарский, да и разметал его по степи.

Да только в горячке битвы позабыл казак совсем о том, что коню свому обещал, и в четвертый раз ринулся в битву. И стрела татарская с наконечником каленым пробила бок конский, и свалился конь замертво…

Похоронил казак коня на кургане высоком и горько оплакивал гибель его. Как вдруг буря ударила страшная. Дождь лупанул такой, что градины с неба посыпались с голубиное яйцо величиною. Но не ушел казак с кургана, лишь попоною конской от града покрылся. И продолжал слезы лить горючие по коню, которого погубил из-за удальства да бесшабашности своей.

Вдруг слышит Голопупенко глас из-под земли:

- Не лей ты боле слезы, хозяин. Такова доля, знать, моя была – в битве погибнуть. А только такой смерти и желал я, ибо позорна мне смерть была в животах детишек цыганских, аки мясо безродное свинячье… Но ты иди к своему куреню, казак. А как спустишься с кургана, подарок найдешь от меня…

Спустился казак с холма, в грязи подметками скользя, смотрит – конь стоит, воронова крыла чернее. Да такой конь, что никогда казак такого в жизни не видывал…

Увидал конь казака, заржал радостно, копытами забил, ошметки грязи далеко-далеко раскидывая… А как подошел Голопупенко к ему, конь на передни ноги присел, чтобы, значить, казаку, горем прибитому, сесть полекше было…

Голопупенко, панове, прозвал коня того Вороном за масть его вороную.

Долго, однако, конь казаку служил. Не раз и не два Ворон жизнь ему в битвах спасал. Однажды князь Мазовецкий давал Голопупенке за его двенадцать жеребцов и двенадцать кобылиц – богатство для казака неслыханное! Да не спокусился Голопупенко, не отдал свово друга и побратима боевого, заради богатства…

Вот, значить, добродии, как конь-то, Голопупенкой обласканный да детворой цыганской не съеденный посему, казака отблагодарил-то…
© Copyright: Игорь Срибный, 2010

Байка эта - можно сказать упадеша, мастерское описание духовного пути, изложенное скрытым сумеречным языком.

Очевидно она не написана лично автором, а записана им из более древних языковых устных фольклорных источников, похоже это шедевр сумеречного языка тантры.

Итак, каков символизм этой байки с точки зрения учения шакти-янтры?

Ярмарка - это наша жизнь, сансара.

Казак - это садху, духовный искатель. Фамилия его (Голопупенко) указывает на то, что он покинул мир и он -отрекшийся от мирского отшельник или монах оставивший мир и живущий с "голым пупом".

"Конь"- жизненная сила человека, энергия, прана, "конь ветра".
Козак пришел покупать коня означает, что садху решил найти силу, энергию, шакти в этой жизни.

Его конь – Забияка погиб в бою с крымчаками - жизненная сила садху-казака в юности была несбалансирована и была бесцельно растрачена на удовлетворение желаний и мелочных прихотей эго.

"Козак без коня - сирота"  означает, что садху без праны - не садху. Не будет никакой реализации без праны.

Хитрый Цыган - это майя, обманывающая нас иллюзия, эго вобщем - ум.

Цыган ведет коня чтобы скормить детям, т.е. эго уже захватило нашу жизненную силу, поработило ее и стремится скормить ее в угоду клешам-желаниям (деткам цыгана).

Конь изможден в бою, т.е.его жизненная сила уже и так истощена.

Талеры в кошельке козака - его заслуги, с помощью которых он уговаривает ум-эго отдать коня-прану.

"Казак уводит коня у цыгана" - садху с помощью заслуг, воли и мудрости спасает, уводит свою прану от эго-цыгана и его мирских желаний (голодных деток казака), которые вот вот были уже готовы его съесть.

Лечение коня - садхана, восстановление утраченной жизненной силы.

"конь-красавец" - в которого превратился конь-доходяга - восстановленная благодаря тапасу, кундалини-йоге и безупречной жизни жизненная сила садху, его чистая прана.

"конь-красавец летит, земли не касаясь" - дух садху с помощью восстановленной праны, кундалини-йоги, входит в савикальпа-самадхи, летает в тонком теле по разным мирам.

"нападение татар на курень" - выход дурной кармы, клеш и омрачений.

"три раза нападение татар и запрет коня на четвертый бой с ними" - означает, что нужно очистить три типа кармы в трех состояниях (бодрствование, сон со сновидениями и сон без сновидений) с помощью методов йоги, а четвертое(турья) не подвластно никаким методам,

"Бидай-хан", владыка татар - корень эго, изначальное неведение, двойственность, которое храбро поражает казак-садху в первом бою, оседлав коня ветра.

"Пять батыров", которых казак-садху поражает во втором бою - пять нечистых элементов (земля, вода, огонь, ветер, пространство и пять омрачений-клеш, им соответствующих т.е. гнев, вожделение, алчность, привязаность, гордыня,).

казак-садху поражает батыров верхом на коне-ветре, т.е. энергия кундалини, восстановленная и пробужденная оседланная йогином, пронзает и очищает от кармы пять чакр.

"четвертое сражение и рухнувший конь"- четвертое состояние в йоге(турья) трансцендентный мир Пустоты и недвойственности за пределами усилий, праны, ведомый чистой мотивацией (помочь друзьям, т.е "на благо всех живых существ). Казак-садху теряет жизненную силу в битве с своим эго и кармой из за дисбаланса ветра, напрягаясь и пытаясь с помощью усилия постичь недвойственность Абсолюта, турью.

"казак хоронит коня на кургане и льет слезы" - садху из-за эго, дисбаланса ветра теряет способности и достижения кундалини-йоги, отсекает оставшиеся надежды и цепляния за личную реализацию, за сиддхи, т.е. отбрасывает остатки ложного эго.


"курган" - недвойственное воззрение Адвайты, подобное горе, в котором пытается искать убежища казак -садху, оплакивая потерю жизненной силы, коня ветра.

"дождь, гром, буря, казак на кургане льет покаянные слезы"-- катарсис, раскаяние в эгоизме, в ложном, эгоистичном подходе к духовной жизни, переосмысление себя, отречение от эго, оставление, полное отбрасывание эго, самоотдача,отпускание эго, пребывание в обнаженном видении Пустоты, недвойственности, в мире чистого сознания.

"глас из под земли" - пробуждение чистой истиной энергии из муладхара-чакры - элемента земли в результате самоотдачи.



Такова доля, знать, моя была – в битве погибнуть. А только такой смерти и желал я, ибо позорна мне смерть была в животах детишек цыганских, аки мясо безродное свинячье… - нечистая жизненная сила(конь)казака- садху, его эго должны были исчезнуть, раствориться (погибнуть в битве), в этом и есть путь,

подарок  - нисхождение благословения Бога, Абсолюта, (ануграха) в результате самоотдачи.

"казак спускается с холма" - садху покидает состояние пустоты и начинает воспринимать реальность, пробуждая жизненную силу.

новый "воронов конь" - чистейшая прана мудрости, конь ветра, возникшая из состояния безэговости в результате самоотдачи.

"конь приседает на задние ноги" - очищенная прана теперь покоряется сиддху-казаку.

Голопупенко, панове, прозвал коня того Вороном - преображенная чистейшая прана мудрости садху-казака становится подобной божественному царю птиц - Гаруде, на котором он летает по вселенной, подобному самому Богу Вишну.

Однажды князь Мазовецкий давал Голопупенке за его двенадцать жеребцов и двенадцать кобылиц

- сам царь Богов Индра пытался искушать сиддха райскими удовольствиями и силами богов.


Да не спокусился Голопупенко, не отдал свово друга и побратима боевого, заради богатства…
-истинный сиддх не очаровывается райскими мирами, не меняет реализацию на силы богов, зная, что его сокровище недоступно даже сансарным богам...